Частное или общее

Вы спрашиваете, какие социальные проявления мещанства губительны для общества. Я так думаю, что одной из главных черт мещанина является его «центропупизм», или, говоря более литературным языком, — крайне ослабленные социальные связи. Мещанин всегда полагает себя центром вселенной. Результатом является то, что с мещанином практически невозможно решать серьёзные общественные проблемы.

Всегда одно и то же — чьи интересы ты блюдешь? Частные (свои или узкого класса) или общие?

Константин Семин @KSyomin

Читаю ПСС. Забавно: в 1902 Ленин издевается над теми, кто считает, что марксизм устарел, а никаких классов не существует.

Вы ему говорите, например, что такая-то передача является социально вредной, а он вам возражает: «А мне она нравится, потому что прикольная такая… Я ржу…» И какой аргумент вы можете привести против такого его аргумента? Ссылка на то, что данная передача растлевает народ, для мещанина не является аргументом, потому что понятие «народ», хоть для него и существует, но абсолютно ему чуждо. Он не оперирует данным понятием в своих размышлениях. Человеческая общность для него ограничивается в основном рамками его семьи. Это в лучшем случае.

Народ в случае опасности солидаризируется, кучкуется. Мещанин в случае опасности разбегается в разные стороны. Это вторая опасность мещанства.

Третья: мещанин больше всего боится, что его обманут (наипут). Поэтому он никому не доверяет. Парадокс здесь заключается в том, что, если мещанина попросить дать денег на науку, то он скорее всего не даст, зато он охотно даст денег Мавроди или Гробовому. Почему? Потому что, по его убеждению, учёные в основном заняты тем, что обманывают «народ», а вот Мавроди о нём радеет. Пока это касается частной жизни, то это не большая беда. Но представьте себе, что мещанин становится большим чиновником и решает, кому дать денег, скажем, в области культуры. И тогда он не даёт денег какому-нибудь областному драмтеатру, зато даст деньги группе «Война», потому что это прикольно — нарисовать член на мосту. Мещанин-начальник в области Просвещения, например, нагружает учителей тупой и бессмысленной «бумажной» работой, потому что ему всё время кажется, что учителя бездельники, они только то и делают, что дают учащимся тесты, а сами в это время балду гоняют.

Еще одна черта мещанства — слабые когнитивные способности. Это означает, что процесс познания для мещанина крайне затруднён, поэтому мещанин глубоко не «копает​» — так, на два сантиметра, не больше. Но если кто-то копает глубже, тот вызывает у мещанина сперва недоверие, а потом — раздражение и злобу. По большому счёту, наука у мещанина вызывает скорее недоверие, чем восторг, потому что мещанину чужда радость познания. Это означает, что в мещанском обществе наука не может процветать. Нормальный мещанин скорее будет тормозить науку, чем стараться дать ей толчок. То же касается искусства. Плохо понимая значение искусства в жизни человека, мещанин будет ориентироваться либо на моду, либо исключительно на свой вкус. Из-за слабых когнитивных способностей мещанин не может соотнести своё мнение с общественным, а также соотнести свой вкус с модой и суждениями экспертов. Таким образом, мещанин (как показывает практика — почти всегда) будет поощрять в искусстве не то, что реально требует поощрения, а то, что модно или одобряется той тусовкой, к которой он принадлежит.

И последнее: мещанином легко манипулировать. И это самое плохое, социально опасное, что есть в мещанстве.

Я Вам, пожалуй, раскрою отношение мещанина к религии. Тут следует отметить два аспекта.

Первый. Поскольку мещанин плохо воспринимает внутреннюю суть вещей, то и Бога в себе он воспринять не в состоянии. Ему нужны внешние признаки божественного. Поэтому мещанин всегда немного фетишист. Когда Поклонская выходит на марш «Бессмертного полка» с портретом Николая Второго, это ничего не говорит о её вере. Это говорит только то, что она фетишистка. Когда Вы описывали Ваше посещение музея с портретами членов царской семьи, то Вы тоже выглядели как фетишист. Но по моему разумению, фетишизм имеет мало общего с истинной религиозностью.

О втором аспекте. Почему мещанин верит в Господа, любит Господа? Потому что Господь обещал ему личное спасение. Именно вера в личное спасение поддерживает религиозность мещанина. Если бы выяснилось вдруг, что никакого личного спасения не предвидится, вся религиозность мещанина немедленно испарилась бы. Поэтому догмат о личном спасении важнейший в религиозных представлениях мещанина. Ибо мещанину не нужен Бог, который не гарантирует ему жизнь вечную. За свою добродетель мещанин ждет награды, причём по максимуму. Сделав доброе дело на грош, мещанин хочет награды на миллион.

Как видите, картина получается всё более полной.

Политика и вопросы лесбо-сепаратизма

Запись опубликована в рубрике О жизни. Добавьте в закладки постоянную ссылку.

1 комментарий: Частное или общее

  1. dm говорит:

    Политика и вопросы лесбо-сепаратизма

    Виктор Мараховский

    23.03.2017

    Пока выбор телезрителя лежит между Украиной и Шурыгиной, нам не светят новые БАМы и Гагарины

    Главного народного медиа-персонажа весны зовут Диана Шурыгина. У неё сейчас топовые показатели цитируемости в блогосфере, про неё рисуют мемы, её тексты кладут на музыку, собирающую миллионы зрителей в интернете. О ней беседуют таксисты с пассажирами и студенты в парках.

    Для тех, кто пропустил: Д. Шурыгина — 16-летняя школьница, выступившая в телепередаче «Пусть говорят» с историей глупой и простой. Как сходила на праздник, как напилась и как с её невменяемым телом вступил в отношения участник празднования постарше, уехавший в итоге отбывать срок.

    Диана в телевизоре, интернет спорит о разделении ответственности между «не веди себя как шлюха» и «не веди себя как животное», идёт накрутка нездорового, но яркого юморка

    С неделю назад у Дианы появился коллективный конкурент. По блогосфере лесным пожаром прокатился видеоотчёт о встрече московских лесбо-сепаратисток, собравшихся уехать от гнёта патриархата и обсуждающих, как они поставят в заброшенном селе турбину, обзаведутся сторожевыми собаками, будут варить варенье и зарабатывать по интернету. Мужланская часть рунета в восторге, значительная часть женской — тоже. Если участницы совещания добредут до передачи Малахова — они безусловно пополнят звёздный состав весны.

    Штука в том, что всё это происходит на фоне явления, которое пока не озвучено официально, но достаточно открыто обсуждается работниками отрасли.

    Аудитория телевизионных политических ток-шоу в России (тех самых, прайм-таймовых, полуторачасовых, про Украину, Трампа, Европу и вновь Украину) падает

    Этой тенденции, конечно, можно придумать массу объяснений (позади «украинский пик» интереса, позади «сирийский пик» и «пик Трампа»). Но бесстрастный счётчик Youtube, подсчитывающий просмотры главного политшоу страны, сообщает нам: единственный ролик, набравший за миллион просмотров за последний год, озаглавлен «Жириновский о жизни проституток: до слёз» (среднее число просмотров роликов данного шоу — втрое-впятеро меньше).

    Недавнее исследование, прошедшее малозамеченным, называет со слов опрошенных следующие причины кризиса жанра:

    » — ничего, кроме клишированных оценок,

    — одни и те же лица переходят из телестудии в телестудию,

    — заранее ясно, кто что скажет, кого будут закрикивать, на чем сорвутся в крик,

    — не происходит прироста информации, только эмоции,

    — ведущий ничего к этому не добавляет,

    — вне зависимости от контента, ощущение опустошения».

    Перед нами замкнутое пространство, в котором ссорятся и «выдают эмоции», время от времени набивая друг другу лица и кидаясь стаканами, одни и те же персонажи, однообразно ругающиеся по одним и тем же, никак не развиваемым темам

    Кто сказал «Дом два?»

    Преимущества «скандалов бытовой жизни» перед всем этим элитным домом два очевидны. Во-первых, там лица новые и темы внезапные (либо «социально близкие»). А во-вторых и в-главных — темы эти, при всей своей бытовушности, в состоянии как-то развиваться. Потому что судьба изнасилованной школьницы может сложиться по-разному, и довольно интересно, как беглые лесбо-москвички будут чинить турбину и отпугивать лис.

    А вот телеимперцы, телелибералы, телеукры, телеполяки, телеписатели и телеамериканцы останутся теми же и там же, и будут говорить то же.

    Но главное — в том, что политшоу, заменяющие стране «массовое политическое сознание», играют у нас ровно на том же эмоциональном и, я бы даже сказал, «гендерном» поле, что и уделывающие их по просмотрам скандалы-интриги.

    По грубому, но ёмкому выражению сетевого публициста Р. Карманова, «наши СМИ — включая государственные топовые — обабиваются в самом худшем смысле этого слова. Когда полушёпот «слышь а знаешь что манька про дуньку сказала, да ты чё, а она ей чё?» возводится и оформляется в инфоповод и основу повестки дня. Вот это вот муторно-невнятное «давай обсудим какие у нас отношения, только никакой конкретики» у нас выводится на гос.уровень, даже уровень страны — и результат в части реакции тот же — тоскливая рвота и безысходность».

    При этом праймовое медиапространство напрочь лишено такой сугубо «мужской» составляющей, как проектность

    Политика ведь в действительном смысле — это прикладная футурология, а вовсе не пафос лозунгов и летящие стаканы. Однако проблемы сверхмегаполисов, станкостроения, «национализации» сельского хозяйства, развития транспортной политики, космоса, обороны, демографии и создания будущих рабочих мест — не только глубоко маргинальны по отношению к «что там сказал Трамп/Порошенко», — но и вообще не воспринимаются в упор как проблемы центральными как бы органами массового сознания страны.

    По сути всё это — ни много ни мало маргинализация будущего. Тотальный уход в текущую склоку, отказ от обсуждения и разъяснения больших сюжетов, в которых мы живём.

    Отсюда — неизбежное соскальзывание внимания граждан к сюжетам пусть маленьким, но по крайней мере живым и шевелящимся. С началом и концом.

    Это не только наша проблема, конечно — хотя у нас она выражена, пожалуй, сильнее, чем в большинстве держав. Планета, зависшая в нынешнем политическом безвременье и неясности, беременна проектностью так же, как сто лет назад революцией. Но условный «мировой медиакласс» старательно избегает проектного мышления и массовых обсуждений

    Мировой медиакласс — и наш как часть его — вышел из эпохи «конца истории», когда за будущее принимались исключительно новые айфоны и установление демократий с правами меньшинств. В этом «конце истории» было маргинализировано не только собственно будущее, но и те области настоящего, из которых оно, будущее, растёт. А отданное на откуп маргиналам — будущее как отрасль действительно деградировало. Обсуждение будущего съёжилось до сектантства, до ожидателей апокалипсисов и внезапных мировых войн нанороботов, до пандоцентричных эко-истерий. Словом — стало тождественно «страху перед грядущими угрозами», профессиональному паникёрству.

    В итоге сегодня, например, российское государство постоянно обвиняют в «молчании по насущным темам». Хотя государство не специально молчит — в некоторых случаях оно буквально «корчится безъязыкое», просто не имея инструмента донесения своего видения до собственных граждан. Ведь во рту у него торчит кляп склочно-скандалистского кухонного медиакласса, доставшегося от эпохи «инфотейнмента».

    А во что вырождается в России «инфотейнмент», предоставленный самому себе — мы уже знаем

    Мы всё это видели не так уж много лет назад, когда развлекательно-скандалистская медиатусовка поголовно, за редкими исключениями — превратилась в коллективного пропагандиста смуты.

    Нет оснований полагать, что она изменилась и поумнела.

    Рано или поздно ей всё равно потребуется гормональная терапия, отказ от блёсток и операция по пришиванию «мужской повестки».

    Но прописать всё это медиа-пространству сможет только государство — и хорошо бы ему не слишком опоздать.

Комментарии запрещены.