Итак, на протяжении нескольких десятилетий страны Западной Европы, а потом – Евросоюза повышали уровень социальной защиты населения за счёт роста государственного долга. Вначале это делали в рамках идеологической борьбы с мировой системой социализма, затем – по политической инерции, но сегодня стало понятно, что наращивать долг больше невозможно. Нравится это кому-то или нет. И вот теперь элиты Запада стали перед крайне неприятным выбором: нужно либо любой ценой поддерживать уровень жизни населения (спрос), что, например, делают США, продолжая наращивать госдолг, либо же отказаться от высокого уровня жизни населения.
И даже более того. Дело в том, что даже если просто прекратить наращивать госдолг, то уровень жизни населения упадёт. Но государствам сегодня предлагается не просто прекратить наращивать долг, им ещё и говорят, что нужно расплачиваться со старыми долгами (которые много десятилетий не отдавались, а рефинансировались и наращивались), то есть сократить социальные расходы ещё сильнее. Это уже может стать реальной социально-политической катастрофой. Прежде всего потому, что даже самый предварительный анализ показывает: в этом случае исчезает т.н. «средний» класс – то есть не просто люди со средним достатком, но люди, которые предъявляют типовой потребительский спрос не только на товары и повседневные услуги, но и услуги политические.
Обычный европейский выбор: между радикализмом и тоталитаризмом.
Перечисление слишком затянуто, достаточно просто график показать.
На самом деле, у кого печатный станок — неважно, надо просто лучше работать.
17 мая 2012 Михаил Хазин
Ну, действительно, прошло уже достаточно много времени с тех пор, как в мире подумали, что вопрос с Грецией решён, – и вот результат, что называется, налицо. Можно только плакать… Имеет смысл подумать, а чем всё это безобразие закончится, а пока напомнить, в чем же реальная причина мрачных событий.
Итак, на протяжении нескольких десятилетий страны Западной Европы, а потом – Евросоюза повышали уровень социальной защиты населения за счёт роста государственного долга. Вначале это делали в рамках идеологической борьбы с мировой системой социализма, затем – по политической инерции, но сегодня стало понятно, что наращивать долг больше невозможно. Нравится это кому-то или нет. И вот теперь элиты Запада стали перед крайне неприятным выбором: нужно либо любой ценой поддерживать уровень жизни населения (спрос), что, например, делают США, продолжая наращивать госдолг, либо же отказаться от высокого уровня жизни населения.
И даже более того. Дело в том, что даже если просто прекратить наращивать госдолг, то уровень жизни населения упадёт. Но государствам сегодня предлагается не просто прекратить наращивать долг, им ещё и говорят, что нужно расплачиваться со старыми долгами (которые много десятилетий не отдавались, а рефинансировались и наращивались), то есть сократить социальные расходы ещё сильнее. Это уже может стать реальной социально-политической катастрофой. Прежде всего потому, что даже самый предварительный анализ показывает: в этом случае исчезает т.н. «средний» класс – то есть не просто люди со средним достатком, но люди, которые предъявляют типовой потребительский спрос не только на товары и повседневные услуги, но и услуги политические.
Как показывает весь опыт человечества, требовать что-то от людей можно лишь тогда, когда ты либо что-то предлагаешь взамен, либо – путем жёсткой угрозы что-то отобрать. Современные политические элиты стран Евросоюза предлагали своим гражданам высокий (по сравнению с послевоенным) уровень жизни, который активно рекламировался по всем возможным каналам, в первую очередь – по телевидению (сегодня ещё и по интернету). Но если подавляющая часть населения станет настолько бедной, что этот уровень станет для них недоступен (а напомним, что в конце 40-х годов в Европе была достойная система образования и здравоохранения, люди питались здоровой пищей, государство не отбирало детей из семей, ну, и так далее), то уровень социальной напряжённости резко вырастет.
С точки зрения действующей политической элиты, это будет вообще тотальная катастрофа, поскольку обращаться ей будет просто не к кому – богатой элите эти клоуны мало интересны, а нищим она тоже ничего предложить не сможет. Иными словами – полный карьерный и жизненный крах.
Это уже хорошо видно по Греции, которая стала «первой ласточкой» в рамках всех этих не самых весёлых процессов. Там на выборах выигрывают всё более и более радикальные политики – причём нужно учесть, что в этой стране, во-первых, некоторым политикам можно политически «перекраситься», а, во-вторых, политический спектр изначально сильно более пёстрый, чем в других странах ЕС. Но в любом случае, логика этих радикалов понятна и доступна народу: мы больше не можем наращивать госдолг и увеличивать социальные расходы, но мы можем не платить по старым долгам и тем самым не делать снижение уровня жизни катастрофическим.
Разумеется, такая позиция не может не сопровождаться разного рода аргументацией, в том числе и чисто эмоциональной, описывающий поведение финансистов вообще и банкиров в частности, и, с учётом их доходов и образа жизни, такая риторика не может не скатываться на всё более и более радикальные подходы. Особенно если учесть, что все уже понимают, что пресловутая «помощь» Евросоюза Греции на самом деле является помощью все тем же банкирам. Не нужно также забывать, что сама схема рефинансирования долга, которая и привела к нынешней катастрофе, была предложена имена банкирами.
В общем, выхода в рамках сохранения нынешней политической элиты ЕС тут нет – она выращена банкирами, во многом финансируется со стороны США, и по этой причине не будет предлагать реального выхода, а будет просто тянуть, тянуть и тянуть в расчёте на то, что «само рассосется».
Вместе с тем, более или менее рациональный выход есть. Состоит он в следующем.
Первое: нужно честно объяснить людям, что жизненный уровень в Евросоюзе должен упасть – поскольку несколько десятилетий общество жило не по средствам.
Второе – нужно объявить совместный дефолт всех стран Евросоюза, отложив на 10 лет выплаты по всем государственным долгам. Это, разумеется, вызовет банкротство почти всех финансовых институтов, но и Бог с ними – от них сегодня всё равно никакой пользы для экономики нет. Но затем, сразу после дефолта, провести реструктуризацию финансового сектора, списать все взаимные долги банков, закрыть наиболее убыточные из них и за счёт эмиссии спасти то, что ещё можно спасти. И разрешить открывать новые банки с большими уставными капиталами и без долгов.
Такая схема резко бы уменьшила социальные последствия кризиса и оздоровила бы финансовую систему, более того, дала бы толчок для роста экономики. Другое дело, что современная политическая элита не то, что осуществить, даже вслух о такой работе сказать не может. Отметим, что для США эту схему нужно немножко модернизировать, списав не государственные, а частные долги. Впрочем, тут та же самая история – это невозможно по политическим причинам.
А если действовать так, как сегодня действуют политические элиты Евросоюза, то результат, пусть и медленно, будет один. По мере ухудшения состояния дел в отдельных странах там к власти будут приходить всё более и более радикальные политики (то есть, смена политических элит всё равно неизбежна), и эти страны будут одна за другой выходить из зоны евро. В конце концов, евро съёжится до германской марки (ну, быть может, франко-германской), после чего Германия вновь будет доминировать в западной части этой части света. Чего, собственно, во многом, и пытались избежать, вводя евро. При этом, поскольку радикализовать политическую элиту Германии особо сложно, результат этой радикализации может оказаться куда более сильным, чем всем бы хотелось. Но это естественная ситуация – чем сильнее сжимать пружину, тем резче она распрямится.
Впрочем, есть ещё один вариант, который тоже представляет из себя радикализацию, но под другим соусом. Политические элиты некоторых стран ЕС могут вспомнить про то, что добиваться правильного поведения со стороны бывшего «среднего» класса можно не только подачками, но и угрозами – и тогда нас ждёт не рост социального популизма, а вполне себе возрождение прямого тоталитаризма. И вот тут мало никому не покажется.
Так что выбор у Евросоюза, прямо скажем, не очень-то и хорош…
15 мая 2012
Анатолий Вассерман
Переговоры по формированию очередного внеочередного греческого правительства, похоже, в очередной раз зашли в тупик. Коалиция радикальных левых сил СИРИЗА не желает соучаствовать в программе жёсткой экономии ради предписанного международными финансовыми структурами сокращения бюджетного дефицита. Без неё теоретически можно создать правительство, если объединить практически все остальные силы, попавшие в парламент по результатам выборов 6-го мая. Но их разногласия и подавно неустранимы. Даже если на какой-то момент они договорятся — разногласия при осуществлении программы неизбежно приведут к голосованию большей части парламента против какой-то ключевой меры. И тогда новые выборы вновь неизбежны.
На этих выборах те, кто выступает против экономии, скорее всего победят ещё убедительнее. Хотя бы потому, что общеЕСовские финансовые структуры и Международный валютный фонд очень уж мощно давят на народ. А в политике если не всякое — как в физике — действие вызывает противодействие, то противодействие — в отличие от физики — оказывается иной раз куда сильнее самого действия.
Но в случае победы евроскептики окажутся перед тяжелейшим набором задач, проистекающих из нынешнего полуразрушенного состояния хозяйства страны. Как ни крути, а доход Греции сейчас существенно меньше расхода (из чего и проистекли нынешние долги), и роста дохода при нынешней экономической политике, предписанной Европейским Союзом, не предвидится. Отчего и приходится сокращать расходы: «по одёжке протягивай ножки» (©).
Но отчего бы не перекроить одёжку?
Причина падения дохода Греции вроде бы очевидна: Вторая Великая депрессия сократила свободные средства на руках граждан «золотого миллиарда», они стали меньше тратить на необязательные развлечения, поток туристов — и в колыбель современной цивилизации, и на многообразные пляжи бессчётных средиземноморских островков — иссяк.
Но с каких пор туризм стал единственным источником греческого благосостояния, единственным местом приложения сил греческого народа? Уж не с тех ли самых, когда по указаниям Европейского Союза началось истребление большей части других традиционных греческих занятий?
Знаменитая греческая рецина — вино, законсервированное по древнему рецепту добавкой смолы (rezin) — запрещена за несоответствие общеевропейскому стандарту виноделия, установленному задолго до вступления Греции в ЕС. Производство прочих вин сокращено (с субсидированием вырубки виноградников), дабы греческие сладкие вина не вытеснили на европейском рынке алкогольных напитков для дам более северную — значит, менее сладкую — продукцию «старой Европы». Сокращено и выращивание оливок: главный экспортный продукт Эллады с античных времён мешал конкурентам из того же ЕС. Весь список греческих товаров и услуг, ограниченных ЕСовскими распоряжениями, занимает десятки книжных страниц.
Но важнее не конкретные запреты, а разрушение хозяйственных взаимосвязей. Нынешнее греческое хозяйство в значительно большей степени, чем до вступления в ЕС, разорвано в клочья, куда активнее взаимодействующие с зарубежьем, нежели между собою. В условиях общеевропейской интеграции это вроде бы логично — но только пока интеграторы учитывают интересы всех звеньев хозяйственных цепочек, а не кормят одни за счёт других. Пока шёл затяжной почти общемировой бум, корма было достаточно. Теперь же, как отметил ещё Булат Шалвович Окуджава, «пряников сладких всегда не хватает на всех». И в каждой стране стараются удержать у себя чем побольше плодов с ветвей общеевропейского древа, чьи хозяйственные корни по замыслу организаторов ЕС пронизывают все его страны, дабы (по известному экономическому закону: чем глубже разделение труда — тем больше его производительность; чем многолюднее и разнообразнее общество — тем больше возможности разделения труда) собрать побольше питательных веществ.
Автархию — замыкание всех цепочек, необходимых для разработки и производства всего необходимого — может себе позволить только достаточно многолюдное хозяйств. Это установлено ещё в конце 1970-х. Сейчас в ЕС порог самодостаточности превышает 400 миллионов человек, на постсоветском пространство — около 200 миллионов. Греция не может позволить себе полную автархию. Но всё же чем больше доля цепочек, замкнутых внутри региона, тем легче ему налаживать все остальные цепочки с выгодой для себя, а не только для партнёров. Потому, собственно, ЕСовская бюрократия старается протянуть чем побольше хозяйственных связей через границы государств ЕС, а внутри каждого государства оставить чем поменьше. С Брюсселем даже Берлин и Париж должны — по замыслу ЕС в целом — говорить снизу вверх.
Вдобавок построение автархии — дело затратное. Как и любое новшество. Даже если разработка или новая организация хозяйственных связей сулит немалые выгоды — на её первоначальное создание и отладку нужны время и эквивалентные ему (по выражению Бенджамина Джозайича Франклина, с 1928-го года глядящего на нас с бумажки в $100) деньги. Обычно средства на освоение нового берут из собственных или (в кредит) чужих накоплений. Но Греция сейчас лишена обоих этих источников перемен.
Правда, государство — в отличие от частной структуры — в подобных случаях может прибегнуть к инфляции — выпуску необеспеченных денег — в надежде на последующее погашение их новыми благами, проистекающими из новых дел (ведь деньги по сути своей — обязательства предоставить в обмен на них какие-то блага, и это обязательство далеко не всегда предъявляют к немедленному исполнению). Но Греция сейчас входит в зону евро — единой валюты множества стран, выпускаемой в расчёте на их общие нужды и планы. Никто не добавит евро в расчёте на её собственные новые потребности.
Следовательно, приход к власти в Греции новых политических сил, желающих добиться хозяйственной — значит, и политической — самостоятельности страны, должен обернуться разрывом ещё и финансовых связей. Греции придётся вернуться к собственной валюте — драхме, причём её курс в первые годы построения автархии заведомо будет стремительно падать.
Сейчас многие государственные и крупные коммерческие банки держат в своих резервах (то есть в качестве гарантии выплат на случай невозврата выданных кому-то денег) долговые обязательства правительства и частных структур Греции, номинированные в евро. Нынешний долговой кризис в немалой степени связан с заведомой неспособностью Греции выплатить всё причитающееся по этим обязательствам. После долгих споров кредиторы согласились истребовать с Греции примерно половину её долга. Но пока Греция входит в зону евро, остаётся надежда на выплату хотя бы части этих денег из средств других стран той же зоны (они больше самой Греции заинтересованы в устойчивости своих банков), а потому кредиторы готовы немного отсрочить выплаты самой Греции. Если же Греция перейдёт на драхму, инфляция драхмы заведомо исключает погашение греческих обязательств в ближайшие годы. Весь греческий долг ляжет исключительно на страны, остающиеся в зоне евро. Поэтому они не хотят выпустить Грецию из этой зоны и готовы даже на собственные жертвы в расчёте на их грядующую компенсацию. Победа же в Греции поборников отказа от ЕСовских ограничений в одночасье разрушит все расчёты.
Итак, Греция должна в ближайшее время выбрать из двух вариантов. Либо сохранение нынешней вялотекущей деградации с непрерывным плавным превращением в обслугу при «старой Европе» — либо концентрация собственных усилий и резкое обнищание с надеждой на возрождение цельного хозяйства, где практически каждый может заработать на удовлетворении потребностей своих сограждан и в свою очередь получить от сограждан удовлетворение своих потребностей. Первый путь проще, но безнадёжен. Второй путь напоминает первую речь Уинстона Леонарда Рэндолфовича Спенсёр-Чёрчилла в качестве главы правительства Британской империи: « Мне нечего предложить вам, кроме крови, пота и слёз. Вы спросите: какая у нас цель? Я отвечу одним словом — победа! Победа любой ценой, победа, несмотря ни на что, победа, каким бы долгим и тяжким ни был путь к ней. Без неё нам не выжить… без неё не будет Британской империи и всего, что она олицетворяет. Если мы не победим, то должны будем распрощаться с нашим образом жизни… Мне дано теперь право требовать помощи от всех вас, и я говорю вам: приходите все и вместе пойдём к победе». Британцам тогда удалось дотянуть до момента вступления в войну на их стороне Союза Советских Социалистических Республик и Соединённых Государств Америки (по слухам, оба события были в какой-то мере ускорены британскими интригами). Задача греков попроще — дотянуть до момента радикального изменения мировой экономической конъюнктуры. Значительная часть греческих политиков полагает: с этой задачей они справятся. У меня пока нет оснований оспаривать это мнение.